Глеб яковлевич горбовский. Глеб горбовский Горбовский глеб яковлевич
Глеб Яковлевич Горбо́вский (род. 4 октября 1931 года , Ленинград) - русский поэт, прозаик. Член Русского ПЕН-центра (). Академик Академии российской словесности (1996).
Биография
Личная жизнь
Был четырежды женат (в первом и четвёртом браке на поэтессе Лидии Гладкой), имеет трёх детей.
Отзывы критиков
Стихам Горбовского присущи приятная музыкальность и намеренно простой подбор слов и рифм, его строки обретают глубину благодаря широте обзора и необычности ассоциаций. Горбовский одержим поисками изначального смысла явлений жизни; его одиночество требует утешения; связь между эпохой и вечностью, реальностью и сказкой, человеком и вселенной постоянно воплощается в новых и новых поэтических образах. Показывая человека с его ответственностью перед самим собой, перед др. людьми и судьбой, Горбовский способен быть выше советской повседневности и от её непосредственного изображения прийти к этим основным жизненным вопросам как символам.
Премии
- Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1984) - за книгу стихов «Черты лица» (1982)
- лауреат конкурса «Умное сердце» имени Андрея Платонова по разделу «Поэзия» (Москва, 1995)
- лауреат общественного конкурса (по опросу жителей Санкт-Петербурга) «Литератор года» (2001)
- «Золотое перо» Межрегионального Союза писателей Северо-Запада (2001)
- православная литературная премия Святого князя Александра Невского (2005)
- премия правительства Санкт-Петербурга в области литературы (2005)
Награды
- орден «Знак Почёта» (2.10.1981)
- Петровская медаль «За веру и верность» от Капитула российских орденов (2000)
- юбилейная медаль памяти маршала Георгия Жукова (2001)
Сочинения
Сборники стихов
- «Поиски тепла», 1960
- «Спасибо, земля», 1964
- «Кто на чём едет». Стихи для детей, 1965
- «Косые сучья», 1966
- «Тишина», 1968
- «Новое лето», 1971
- «Разные истории». Стихи для детей, 1972
- «Возвращение в дом», 1974
- «Долина», 1975
- «Монолог», 1977
- «Видения на холмах», 1977
- «Крепость», 1979
- «Разговоры», 1979
- «Явь», 1981
- «Черты лица», 1982
- «Заветное слово», 1985
- «Отражение», 1986
- «Плач за окном», 1989
- «Сорокоуст», 1991
- «Сижу на нарах…», 1992
- «Грешные песни», 1995
- «Флейта в бурьяне», 1996
- «Сгоревшие крылья», 1996
- «Окаянная головушка», 1999
- «Распутица», 2000
- «Падший ангел», 2001
Проза
- «Ветка шиповника». Повесть, 1974
- «Вокзал». Повесть, 1980
- «Первые проталины». Повести, 1984
- «Под музыку дождя». Повесть, 1984
- «Звонок на рассвете». Повести, 1985
- «Свирель на ветру». Повесть, 1987
- «Шествие». Повесть, 1989
- «Остывшие следы». Записки литератора, 1991
- «Апостолы трезвости». Исповедь алкоголика, 1994
Источники
- Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. - М . : РИК «Культура», 1996. - XVIII, 491, с. - 5000 экз. - ISBN 5-8334-0019-8 .
- Огрызко, Вячеслав Вячеславович. Кто сегодня делает литературу в России. Выпуск 1. Современные русские писатели. - Москва: Литературная Россия, 2006. - С. 101-103. - 416 с. - 1000 экз. - ISBN 5-7809-0049-9 .
Напишите отзыв о статье "Горбовский, Глеб Яковлевич"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Горбовский, Глеб Яковлевич
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
| Глеб Яковлевич Горбовский | |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
| Имя при рождении: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|---|---|
| Псевдонимы: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Полное имя |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Дата рождения: | |
| Дата смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Место смерти: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Гражданство: |
СССР
22x20px
СССР
|
| Род деятельности: | |
| Годы творчества: |
с Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). по Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Направление: | |
| Жанр: | |
| Язык произведений: | |
| Дебют: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Премии: |
Ошибка создания миниатюры: Файл не найден |
| Награды: | |
| Подпись: |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
|
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |
|
| [[Ошибка Lua в Модуль:Wikidata/Interproject на строке 17: attempt to index field "wikibase" (a nil value). |Произведения]] в Викитеке | |
| Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). | |
Глеб Яковлевич Горбо́вский (род. 4 октября 1931 года , Ленинград) - русский поэт, прозаик. Член Русского ПЕН-центра (). Академик Академии российской словесности (1996).
Биография
Личная жизнь
Был четырежды женат (в первом и четвёртом браке на поэтессе Лидии Гладкой), имеет трёх детей.
Отзывы критиков
Стихам Горбовского присущи приятная музыкальность и намеренно простой подбор слов и рифм, его строки обретают глубину благодаря широте обзора и необычности ассоциаций. Горбовский одержим поисками изначального смысла явлений жизни; его одиночество требует утешения; связь между эпохой и вечностью, реальностью и сказкой, человеком и вселенной постоянно воплощается в новых и новых поэтических образах. Показывая человека с его ответственностью перед самим собой, перед др. людьми и судьбой, Горбовский способен быть выше советской повседневности и от её непосредственного изображения прийти к этим основным жизненным вопросам как символам.
Премии
- Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1984) - за книгу стихов «Черты лица» (1982)
- лауреат конкурса «Умное сердце» имени Андрея Платонова по разделу «Поэзия» (Москва, 1995)
- лауреат общественного конкурса (по опросу жителей Санкт-Петербурга) «Литератор года» (2001)
- «Золотое перо» Межрегионального Союза писателей Северо-Запада (2001)
- православная литературная премия Святого князя Александра Невского (2005)
- премия правительства Санкт-Петербурга в области литературы (2005)
Награды
- орден «Знак Почёта» (2.10.1981)
- Петровская медаль «За веру и верность» от Капитула российских орденов (2000)
- юбилейная медаль памяти маршала Георгия Жукова (2001)
Сочинения
Сборники стихов
- «Поиски тепла», 1960
- «Спасибо, земля», 1964
- «Кто на чём едет». Стихи для детей, 1965
- «Косые сучья», 1966
- «Тишина», 1968
- «Новое лето», 1971
- «Разные истории». Стихи для детей, 1972
- «Возвращение в дом», 1974
- «Долина», 1975
- «Монолог», 1977
- «Видения на холмах», 1977
- «Крепость», 1979
- «Разговоры», 1979
- «Явь», 1981
- «Черты лица», 1982
- «Заветное слово», 1985
- «Отражение», 1986
- «Плач за окном», 1989
- «Сорокоуст», 1991
- «Сижу на нарах…», 1992
- «Грешные песни», 1995
- «Флейта в бурьяне», 1996
- «Сгоревшие крылья», 1996
- «Окаянная головушка», 1999
- «Распутица», 2000
- «Падший ангел», 2001
Проза
- «Ветка шиповника». Повесть, 1974
- «Вокзал». Повесть, 1980
- «Первые проталины». Повести, 1984
- «Под музыку дождя». Повесть, 1984
- «Звонок на рассвете». Повести, 1985
- «Свирель на ветру». Повесть, 1987
- «Шествие». Повесть, 1989
- «Остывшие следы». Записки литератора, 1991
- «Апостолы трезвости». Исповедь алкоголика, 1994
Источники
- Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. - М . : РИК «Культура», 1996. - XVIII, 491, с. - 5000 экз. - ISBN 5-8334-0019-8.
- Огрызко, Вячеслав Вячеславович. Кто сегодня делает литературу в России. Выпуск 1. Современные русские писатели. - Москва: Литературная Россия, 2006. - С. 101-103. - 416 с. - 1000 экз. - ISBN 5-7809-0049-9.
Напишите отзыв о статье "Горбовский, Глеб Яковлевич"
Примечания
Ссылки
Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Отрывок, характеризующий Горбовский, Глеб Яковлевич
– Ты кому-то об этом сказала? – спросил он.– Нет, пока никому, – ответила я. И рассказала ему во всех подробностях случай на катке.
– Ну, ладно, давай попробуем, – сказал врач. – Но, если будет больно, ты уже не сможешь мне об этом сказать, поняла? Поэтому, сразу же подними руку, если только почувствуешь боль, договорились? Я кивнула.
Если честно, я абсолютно не была уверена, зачем я всё это затеваю. А также, не была полностью уверена и в том, смогу ли по-настоящему с этим справиться, и не придётся ли обо всей этой сумасшедшей истории горько пожалеть. Я видела, как врач подготавливает обезболивающий укол и ставит шприц на столик рядом с собой.
– Это на случай непредвиденного провала, – тепло улыбнулся он, – Ну что, поехали?
На секунду мне показалась дикой вся эта затея, и вдруг очень захотелось быть такой же, как все – нормальной, послушной девятилетней девочкой, которая закрывает глаза, просто потому, что ей очень страшно. А ведь мне и в правду было страшно… но так как не в моей привычке было отступать, я гордо кивнула и приготовилась наблюдать. Только много лет спустя я поняла, чем по-настоящему рисковал этот милый врач… И ещё, для меня навсегда осталось «тайной за семью печатями», почему он это сделал. Но тогда всё это казалось совершенно нормальным и, честно говоря, у меня не было времени, чтобы удивляться.
Операция началась, и я как-то сразу успокоилась – как будто откуда-то знала, что всё будет хорошо. Теперь я уже не смогла бы вспомнить всех подробностей, но очень хорошо помню то, как потряс меня вид «того», что столько лет беспощадно мучило меня и маму после каждого малейшего перегрева или простуды… Это оказались два серых, жутко сморщенных комочка какой-то материи, которая не была похожа даже на нормальную человеческую плоть! Наверное, увидя такую «гадость», у меня глаза стали, как ложки, потому что врач рассмеялся и весело сказал:
– Как видишь, не всегда из нас удаляется что-то красивое!
Через несколько минут операция была закончена и я не могла поверить, что всё уже позади. Мой отважный доктор мило улыбался, вытирая полностью вспотевшее лицо. Выглядел он почему-то, как «выжатый лимон»… Видимо мой странный эксперимент обошёлся ему не так уж и легко.
– Ну что, герой, всё ещё не больно? – внимательно глядя мне в глаза спросил он.
– Только чуть-чуть першит, – ответила я, что было искренней и абсолютной правдой.
В коридоре нас ждала очень расстроенная мама. Оказалось, что на работе у неё случились непредвиденные проблемы и, как бы она не просилась, начальство не захотело её отпускать. Я тут же постаралась её успокоить, но рассказывать обо всём пришлось, конечно же, врачу, так как разговаривать мне пока ещё было чуточку трудновато. После этих двух примечательных случаев, «самообезболивающий эффект» у меня начисто исчез и не появлялся больше уже никогда.
Насколько я себя помню, меня всегда привлекала в людях жажда жизни и умение находить радость даже в самых безнадёжных или грустных жизненных ситуациях. Сказать проще – я всегда любила «сильных духом» людей. Настоящим примером «выживания» в то время была для меня наша молодая соседка – Леокадия. Мою впечатлительную детскую душу поражало её мужество и её по-настоящему неистребимое желание жить. Леокадия была моим светлым кумиром и наивысшим примером того, как высоко человек способен вознестись над любым физическим недугом, не давая этому недугу разрушить ни его личность, ни его жизнь…
Некоторые болезни излечимы и нужно только лишь терпение, чтобы дождаться, когда же это наконец-то произойдёт. Её же болезнь была с ней на всю её оставшуюся жизнь и никакой надежды когда-то стать нормальным человеком у этой мужественной молодой женщины, к сожалению, не было.
Судьба-насмешница обошлась с ней очень жестоко. Когда Леокадия была ещё совсем маленькой, но абсолютно нормальной девочкой, ей «посчастливилось» очень неудачно упасть с каменных ступенек и сильно повредить себе позвоночник и грудную кость. Врачи поначалу даже не были уверены, сможет ли она вообще когда-то ходить. Но, спустя какое-то время, этой сильной, жизнерадостной девочке всё-таки удалось, благодаря её решительности и упорству, подняться с больничной койки и медленно, но уверенно начать заново делать свои «первые шаги»...
Вроде бы всё кончилось хорошо. Но, через какое-то время, к всеобщему ужасу, у неё спереди и сзади начал расти огромный, совершенно жуткий горб, который позже буквально изуродовал её тело до полной неузнаваемости… И, что было самое обидное – природа, как бы издеваясь, наградила эту голубоглазую девочку изумительно красивым, светлым и утончённым лицом, тем самым, как бы желая показать, какой дивной красавицей она могла бы быть, если бы ей не была приготовлена такая жестокая судьба...
Я даже не пытаюсь себе представить, через какую душевную боль и одиночество должна была пройти эта удивительная женщина, пытаясь, ещё маленькой девочкой, как-то привыкнуть к своей страшной беде. И как она могла выжить и не сломаться когда, много лет спустя, став уже взрослой девушкой, должна была смотреться на себя в зеркало и понимать, что простое женское счастье ей не дано испытать никогда, каким бы хорошим и добрым человеком она не являлась… Она принимала свою беду с чистой и открытой душой и, видимо, именно это помогло ей сохранить очень сильную веру в себя, не обозлившись на окружающий мир и не плача над своей злой, исковерканной судьбой.
До сих пор я, как сейчас помню, её неизменную тёплую улыбку и радостные светящиеся глаза, встречавшие нас каждый раз, вне зависимости от её настроения или физического состояния (а ведь очень часто я чувствовала, как по-настоящему ей было тяжело)… Я очень любила и уважала эту сильную, светлую женщину за её неиссякаемый оптимизм и её глубокое душевное добро. А уж, казалось, как раз она-то и не имела ни малейших причин верить тому же самому добру, потому, что во многом никогда так и не смогла почувствовать, что это такое по-настоящему жить. Или, возможно, почувствовала намного глубже, чем могли чувствовать это мы?..
Я была тогда ещё слишком маленькой девочкой, чтобы понять всю бездну различия между такой искалеченной жизнью и жизнью нормальных здоровых людей, но я прекрасно помню, что даже много лет спустя, воспоминания о моей чудесной соседке очень часто помогали мне переносить душевные обиды и одиночество и не сломаться когда было по-настоящему очень и очень тяжело.
Гражданство: Россия
С Горбовским меня познакомил Даниил Гранин, предупредив: «В нем много наносного, но, поверь мне, – он настоящий поэт». Во мне самом полным-полно наносного, и я прекрасно понимал, что глупости и даже дикости могут переночевывать и не в самой бездарной голове. Порой стоит сунуть голову под кран и ополоснуться до пояса даже в коммунальной кухне, где любопытные соседи высматривают на груди следы неосторожного греховодничества, – и в этой же голове под этими липкими взглядами может зазвенеть неизвестно как в нее, в эту дуру-голову, угодившая хрустальная строчка.
А уж с головой-то Глебу повезло. Это была гиперболически увеличенная голова мальчишки лет двенадцати, не больше, так он себя неожиданно вел и в хорошем, и в плохом смысле.
После мягкого предупреждения о «наносном» я был готов к тому, что увижу монстра, но Горбовский оказался очень милым, даже застенчивым – правда, до определенного момента, пока из него не поперли стихи, что называется, неостановимым потоком. Хотя было далеко за полночь, Глеб потащил нас на площадь Искусств, неприглашенно залез на пьедестал памятника Пушкину и продолжал читать, грозя всей бюрократии мира и кого-то ниспровергая, хотя местами лирический строй стихов совершенно не совпадал с гневным витийством. У Горбовского заметна была привычка выглядеть гением, чему, к сожалению, помогают устояться теплые компании, весьма охочие до застольного славословия.
В стихах и в самом чтении чувствовалась сила потока, но этот поток вместе с хорошими строчками тащил лавину мусора, совершенно не замечаемого автором. Говорить об этом Глебу в его тогдашнем взвинченном состоянии было совершенно бесполезно. И я засомневался, что из него получится поэт. Гранин не согласился: «Придет время, он очистится от мусора».
Горбовского начали печатать, и довольно широко, тут-то его и постигло тяжелое испытание – ожидаемого чуда не случилось. Набранные типографским способом стихи лишились дополнительного накала, который придавало буйное чтение с помаванием невидимым чайльдгарольдовым плащом. Прежние поклонники отвернулись, сокрушаясь, что их идол упал до позора печатания, а широкого читателя Горбовский не приобрел. Но в его стихах все-таки попадались крепкие, вкусные строчки:
Я режу ели на болванки,
на ароматные куски.
Я пью Амур посредством банки
из-под томата и трески.
В книге «Долина» (1975) Горбовский сумел рассчитаться с «сомнительным товариществом», которое упомянул Михаил Дудин в предисловии, и выбирался из завала. О том, как это было, Горбовский рассказал в стихах:
«Был обвал. Сломало ногу. / Завалило – ходу нет. / Надо было бить тревогу, / вылезать на белый свет. / А желания притихли: / копошись – не копошись, / столько лет умчалось в вихре! / Остальное – разве жизнь? / И решил захлопнуть очи… / Только вижу: муравей! / Разгребает щель, хлопочет, / хоть засыпан до бровей. / Пашет носом, точно плугом, / лезет в камень, как сверло! / …Ах, ты, думаю, зверюга. / И – за ним. / И – повезло!»
Но, помимо вышеупомянутого муравья, ему помогла выдюжить его жена, потом бывшая жена, а затем вновь вышедшая за него замуж – Лидия Гладкая, постоянный редактор его жизни и поэзии. Когда я позвонил Глебу из США поздравить с дивной книгой «Окаянная головушка» (1999), он мне заорал через океан:
– Какая у тебя интуиция! У меня же сегодня свадьба! Женюсь, знаешь на ком? На собственной жене! И мы так счастливы, что снова в Советском Союзе – в коммуналке!
Горбовский отнюдь не принимал на свой счет строчку «Поэт в России больше, чем поэт». Будучи полным диссидентом, отпетым бунтарем, неуживчивым с другими бунтарями, он никогда не пытался занять чужую нишу, пристроиться к какой-нибудь кодле и вообще был заправским хулиганом, а не какой бы то ни было политической единицей.
Единицей оказалась его «окаянная головушка», поразившая меня одноименной книгой, где отразилась трансформация бывшего антисовковиста в новую разновидность чистейшего, как слеза ангела, романтического советского человека, ретроспективно влюбившегося в презираемый им когда-то «совок», который обернулся для него чем-то милым, домашним. А наш русопятый капитализм воплотился у поэта в образ грубо и безо всякого спросу впершегося в его родную коммуналку Змея Горыныча. Бывший изгоем в Советском Союзе, Горбовский вдруг ощутил себя до мозга костей советским человеком, у которого эту советскость хотят насильственно отобрать. Исключительный случай? Ан нет.
Ни на кого не похожий, Горбовский вдруг оказался в одной обойме со многими не очень культурными, а иногда и просто темноватыми согражданами, которые начали ностальгировать по дорогому их сердцам «проклятому сталинскому прошлому». Нет, они не то что оправдывают террор, ГУЛАГ и коллективизацию, но просто не желают выбросить из памяти свои первые любови, пионерские галстуки, значки с Лениным, «Интернационал», песни военных лет и запах жареной на постном масле рыбы в коммунальных кухнях. Им жалко, что всё это исчезнет, сгинет, как жалко было негритенка, заботливо передаваемого из рук в руки в финале фильма Григория Александрова «Цирк», когда они, еще совсем молодые, очистительно плакали, чувствуя солидарность со всем трудовым человечеством и ненависть к угнетателям и расистам.
Горбовский не прошел в своей, может быть, неожиданной для него самого трансформации путь от антисоветчика до просоветчика, как это случилось с автором знаменитого и художественно беспомощного памфлета Александра Зиновьева «Зияющие высоты». Почему? Да потому, что, как выяснилось, никаким антисоветчиком Горбовский никогда не был. Его просто-напросто раздражала лицемерная риторика власти, и он не хотел быть похожим на официальных писателей в их партийных пыжиковых шапках. Но многие из «демократов» оказались такими же.
Вот стихотворение Горбовского 1995 года «Участник парада Победы», которое я привожу в статье, чтобы не смешивать с шедеврами поэта. Это не означает, что я считаю упомянутое стихотворение художественно слабым. Оно больше, чем стихи, это важный документ истории о психологическом состоянии многих наших сограждан после того, как решили их судьбу, даже не спрашивая, чего они сами хотят. Вдумайтесь, о чем затосковал бывший советский диссидент! А почему? Довели. Равнодушием довели. Это – новонекрасовская традиция, возобновленная Горбовским, и она будет продолжаться.
Из глубины рассейской,
из отдаленных сфер
возник тот, с виду сельский –
три «Славы»! – кавалер.
Он призван – шаг печатать
и спинку разогнуть!
Кремлевская брусчатка
дает отдачу в грудь.
Есть, есть еще сноровка,
и ножки – обе-две.
И кепочка-«лужковка»
торчит на голове.
Не Теркин и не Чонкин,
не «подвиг всех веков»,
а Митрич, заключенный
в колонну стариков.
Равнение – направо:
туда, где быть звезде.
А там… орел двуглавый
«на должной высоте».
Нога с натуги млеет,
и взгляд косит едва…
Опять н а мавзолее –
мордастая братва.
Всё как бы шито-крыто,
и вроде нет дождя.
И лапником прикрыта
фамилия вождя.
Вот только… боль в колене,
и чтой-то с головой.
…И в мавзолее Ленин –
ни мертвый, ни живой.
Горбовский – из блокадных ленинградских детей, многие из которых могут, если живы, подписаться под его строчками: «Война меня кормила из помойки, / пороешься – и что-нибудь найдешь. / Как маленькая мышка-землеройка, / как некогда пронырливый Гаврош. / Зелененький сухарик, корка сыра, / консервных банок терпкий аромат. / В штанах – колени, вставленные в дыры, / как стоп-сигналы красные горят».
Я написал такое четверостишие, посвященное Глебу Горбовскому:
Мне дети Ленинграда –
командиры.
Чтоб я не отступил
ни в чем назад,
в штанах колени,
вставленные в дыры,
как стоп-сигналы красные горят.
Евгений ЕВТУШЕНКО
Поэт, прозаик.
Обучался в ремесленном училище, полиграфическом техникуме. В первые послевоенные годы был направлен в колонию для несовершеннолетних преступников, откуда совершил побег с целью поисков отца. Меняя профессии, много ездил по стране.
Первые стихи опубликовал в середине 1950-х годов. В 1960 году был издан первый сборник стихов "Поиски тепла". Автор сборников стихов "Спасибо, земля", "Косые ручьи", "Монолог", "Черты лица", "Отражения", "Сижу на нарах" и других произведений.
Член СП СССР (1963).
Избирался членом Ревизионной комиссии СП РСФСР (1985-91), правления СП СССР (1986-91), Высшего творческого совета СП России (с 1994).
Член Русского ПЕН-центра (1996).
Академик Академии российской словесности (1996).
Член редколлегии журнала "Аврора" (с 1977).
Был членом редколлегии газеты "Литератор" (1991).
Автор свыше 40 книг поэзии и прозы. На стихи Глеба Горбовского создано много песен не только бардами, но и профессиональными композиторами. Достаточно упомянуть имена В. Соловьёва-Седого, С. Пожлакова, А. Морозова.
Слова песни "Фонарики" ("Когда качаются фонарики ночные...") (1953) многие считают народными, не зная, что их автор – поэт Глеб Горбовский.
призы и награды
Лауреат Государственной премии РСФСР (Москва, 1984).
Орден "Знак Почёта" (1985).
Юбилейная медаль памяти маршала Георгия Жукова (Москва, 2001).
Медаль "В память 300-летия Санкт-Петербурга" (2003).
Петровская медаль "За веру и верность" от Капитула российских орденов (Санкт-Петербург, 2000).
Две премии журнала "Наш современник" (1990, 1998).
Премия им. Андрея Платонова "Умное сердце" (1995).
Премия еженедельника "Литературная Россия" (1998).
Премия журнала "Москва" (1999).
Всероссийская премия "Ладога" им. Александра Прокофьева за книгу "Окаянная головушка" (1999).
Лауреат общественного конкурса (по опросу читателей Санкт-Петербурга) "Литератор года" (2001).
Премия "Золотое перо" Межрегионального союза писателей Северо-Запада (2001).
Всероссийская православная литературная премия им. Св. князя Александра Невского (2004).
Премия Правительства Санкт-Петербурга за книгу "Распутица" (2005).
Премия им. Ивана Бунина (2007).
Новая Пушкинская премия (2008).
Премия им. Константина Бальмонта (2008).
Родился 4 октября 1931 года в Ленинграде в учительской семье. Отец, выходец из крестьянской старообрядческой семьи, Яков Алексеевич Горбовский (1900-1992) был репрессирован в 1937. Мать, дочь коми-зырянской детской писательницы Агнии Сухановой, Галина Ивановна Суханова (ум. в 1996) перед самой войной отправила сына к сестре арестованного мужа в Порхов, который захватили немцы.
После Победы разыскалась мать, пробывшая всю блокаду в Ленинграде. Поэт позже вспоминал, как он скитался по детдомам, пока мать с отчимом не нашли его и не определили в ремесленное училище. Из училища он попал в колонию для несовершеннолетних преступников в городе Маркс, совершил побег. Добрался до Ленинграда, но мать с отчимом к тому времени перебрались в Новосибирск, и Горбовский уехал в Кинешму (Ивановская область), где преподавал в сельской школе его ссыльный отец, который помог ему оформить паспорт и окончить семилетку.
Восьмой класс Горбовский закончил уже в Ленинграде, затем служил в стройбате (за три года службы двести с лишним суток отсидел на гауптвахте). После армии поступил в Ленинградский полиграфический техникум, откуда был отчислен через два года.
Занимался в литературных объединениях, сначала в ДК профтехобразования у Давида Дара, затем у Глеба Семёнова в Горном институте. В литобъединении Горного института познакомился с Лидией Гладкой, которая стала первой его женой и с которой он потом уехал взрывником в геофизическую экспедицию на Сахалин, где проработал несколько лет.
Стихи писать начал в шестнадцать лет, в армии писал песни, одна из самых известных - . Первая публикация стихов - в волховской районной газете «Сталинская правда» (1955). Первая книга вышла в 1960. Член СП СССР с 1963 года. С 1974 года пишет также прозу. Написал либретто оперетты «Гори, гори, моя звезда» на музыку С. Пожлакова (1978).
Был четырежды женат (в первом браке на поэтессе Лидии Гладкой), имеет троих детей.
ГОРБОВСКИЙ, Глеб Яковлевич (р. 4.X.1931, Ленинград) - русский советский поэт. Выступил в печати в 1954. В 1960 опубликовал сборник стихов «Поиски тепла». Для его поэзии характерны ясный музыкальный стих, конкретное видение предметов, лирический накал.
Лит.: Винокуров Евг. , Стихи Глеба Горбовского, «Лит. газета», 1960, 4 авг., № 92; Михайлов И., Новый голос, «Нева», 1961, № 9.
М. И. Ульман
Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 2. - М.: Советская энциклопедия, 1964
